Король и Император - Страница 65

– Приходи поскорее, – сказал он и пошел прочь, уже подзывая гребцов со своей лодки, чтобы вернуться на «Победитель Фафнира».

* * *

Когда начался вечерний бриз, полетная команда была готова к еще одному пробному запуску. Среди моряков уже сложилась небольшая летная элита. Квикка и Озмод по праву занимали в ней место: они были товарищами Единого Короля во всех его приключениях. Еще важнее было то, что ныне у них сложилось глубокое убеждение – для любой проблемы существует техническое решение. Оба они из рабов сделались богачами благодаря техническим новшествам: сначала это были катапульты, потом арбалеты, обработанная отпуском сталь, потом водяные колеса, ветряные мельницы, ковочный молот, кривошипы и кузнечные мехи с приводом от водяного колеса. Они привыкли к типичным трудностям при воплощении идеи в жизнь, превращении замысла в машину. Они знали, что рано или поздно это будет сделано. И главное, они знали, что сделано это будет благодаря пробам и ошибкам, благодаря объединению знаний многих людей. Сегодняшние неудачи не отнимали у них надежду на завтрашний успех. И уверенность их была заразительна.

Еще одним членом команды стал косоглазый Стеффи. У него тоже была убежденность – вполне достаточная, как увидели все, чтобы броситься с высокого утеса и при этом надеяться остаться в живых. Хама и Тримма работали на канатах, Годрих и Балла кроили и сшивали куски подаренной Ибн-Фирнасом драгоценной летной ткани. Вся полудюжина корабельных юнг, первоначально набранных шкипером Ордлавом для работы с парусами на реях, рьяно претендовала на роль летунов, за чем их сверстники с остальных шести парусников могли только следить с горькой завистью. Вся летная команда состояла из англичан, и все, за исключением мальчишек, были освобождены из рабства армией Пути. Викинги с дракаров Бранда выказывали определенное любопытство и с радостью готовы были сесть на весла, в качестве спасательного судна сгонять за упавшим в море змеем. Хотя чувство собственного достоинства удерживало их от суетной одержимости экспериментаторов, жаждущих немедленно все испытать и попробовать.

Самым главным членом летной команды был сам король, его слишком часто вынуждали отвлечься другие дела, и на летные испытания он кидался как изголодавшаяся пчела на нектар. Хагбарт, жрец Ньёорда, хотя и не совсем одобрительно относился ко всей идее, составляющей конкуренцию для мореплавания, тем не менее считал своей обязанностью перед жрецами Пути вести записи о производимых опытах. Нередко ему трудно было подобраться достаточно близко к аппарату, чтобы увидеть, какие изменения внесены в покрой или крепления змея.

– Смотри, – сказал Квикка, когда приготовления были наконец завершены. – Мы считаем, что теперь змей скроен абсолютно правильно. Мы внесли два усовершенствования, о которых не знает твой приятель из Кордовы.

– Вы убрали все куриные перья, – предположил Шеф, намекая на неудачный полет человека-птицы с башни в Стамфорде.

– Ни одного не осталось. Как и говорил арабский мудрец, мы должны летать как люди, а не как птицы. И старый араб был прав насчет еще одной вещи. Нужно перестать думать о змее как о парусе. Не нужно стремиться к тому, чтобы ветер толкал змея. Нужно, чтобы ветер его поддерживал. Поэтому нам пришлось скроить змея… – Квикка пытался выразить понятие «асимметрично», но не нашел слов, – разным с разных концов. С наветренной стороны шире, с подветренной – уже. Вот. И мы додумались еще до двух вещей. Во-первых, раньше мы запускали змея так, что мальчишка сидел лицом к ветру. Это прекрасно, когда летаешь на привязи. Но в свободном полете немного хуже.

Двенадцатилетний Толман, самый любимый и самый прилежный ученик летной команды, едва Квикка упомянул о полете, тут же радостно вскочил на ноги и немедленно получил тычок в спину от ревнивого конкурента. Король, благодаря большому опыту, с легкостью разнял соперников и развел их на расстояние вытянутых рук.

– Продолжай, – молвил он.

– Это звучит… – Квикка снова затруднился выразить понятие, для которого через несколько веков подобрали бы слово «парадоксально», – это как бы противоречит здравому смыслу, но мы стали запускать змея так, что мальчишка сидит лицом в подветренную сторону. Это значит, что корабля он не видит…

– Я смотрю на море и на небо, – вскричал Толман. – Я смотрю, где они соединяются. Если эта линия горизонтальна и ниже моего подбородка, значит, я лечу правильно.

– И еще одно, – твердо продолжал Квикка, – как и говорил старый араб, нужно два набора рукояток управления. Один для разворотов вверх-вниз. Это такие крылья, которые мальчишка крутит руками. Но ясно же, что влево-вправо тоже нужно поворачивать. Мы приделали хвостовую пластину, как от флюгера. Мальчишка зажимает ее между лодыжками.

Прислушивающийся Хагбарт внимательно осмотрел два квадрата летной ткани, приделанные к более широкому наветренному отверстию змея. Хотя Хагбарт и был опытным моряком, он до сих пор не встречал навесной руль. На всех северных судах вместо него стояло традиционное рулевое весло. Тем не менее Хагбарту стало ясно, что ту же идею с успехом можно использовать и на кораблях.

– И сегодня мы намерены попробовать свободный полет, – сказал Шеф. – Кто-нибудь из ребят готов рискнуть?

Поскольку снова начались тычки и отпихивания, моряки растащили юнг и держали их по отдельности.

– Мы бы предпочли Толмана, – заметил Квикка. – Он самый тощий и больше всех летал.

– И он самый никчемный, – добавил Озмод, троюродный брат Толмана.